Що зробив Путін? Образів солдатів, які загинули в боротьбі з Гітлером. Він змусив їхніх онуків вбивати один одного

КИЕВ, ДЕНЬ ТРИДЦАТЬЧЕТВЕРТІЙ

Сегодня я, полюбовавшись на расцветание природы в Ботаническом саду, любовался конной статуей Щорса, большевистского героя. Статуя действительно замечательная – особенно хорош конь, вся его мускулатура, развевающийся бронзовый хвост. Уверен, по этому коню и по всему монументу в целом неплохо бы учить современных студентов-скульпторов – уверен, что перед тем как переходить к личным поискам и авангардизму неплохо осваивать, так сказать, основы мастерства. Конный Щорс в Киеве – это мастерское произведение.

Однако что-то мне подсказывает, что недолго ему еще стоять, на расцветающем бульваре. Думаю, что в обозримом будущем он будет с этого места куда-то перенесен, ну хоть бы в парк какой-нибудь художественной академии, для студентов. Он останется на своем месте только в случае российской победы. На примере этого памятника мы видим яркий случай глубинного конфликта формы объекта искусства и его идейного наполнения.

Герою пролетарской революции, пожалуй, нет места в столице страны, где несколько миллионов заморили голодом эти самые герои-пролетарии всего лишь через 10 лет после установления свой власти. Киевскому Щорсу его наличие на самом видном месте прощалось, видимо, только из-за несомненных художественных качеств – но, может быть, еще и из-за лени городских чиновников, неготовых к разного рода протестам и бурлениям, решив они таки его куда-то убрать. Впрочем, на скульптуру уже покушались, и неизвестные вандалы (или патриоты) даже отпилили ночью у коня копыто (быстро восстановлено). А другие вандалы или патриоты написали на постаменте «кат» (палач – авт.) - я и сейчас эту надпись вижу.

Городские объекты искусства – это всегда идеология. Даже бесформенный кусок хромированного металла, который недавно установили перед фасадом Оперы – тоже. Это утверждение той идеологии, которая предполагает, что поиск необходим творцу, а каждый зритель волен из бесформенного якобы предмета извлекать свой собственный смысл. Кадыров, попади он в Киев во главе отрядов карателей, эту абстракцию мгновенно бы уничтожил – за то, что непонятная и пробуждает какие-то мысли.

А почти все знаменитые киевские памятники в той или иной форме, с той или иной настойчивостью утверждали, что а) украинский и русский народы – эдакие сиамские близнецы, и б) только в русской империи Украина что-то из себя представляет. И досоветские, и советские памятники Киева таковы. Установленные в последние годы скульптуры малочисленны и куда менее выразительны, нежели, скажем, огромная «Родина-мать». Да, «Родина-мать»…

Что уже удалось Путину и над чем он упорно трудился – это оскорбить тех солдат, которые давно уже лежат уже, и которые в эти могилы ушли как победители Гитлера. На их гробах и, косвенно, их усилиями, возрос этот новый плюгавый вариант их заклятого врага. Он заставил их внуков убивать друг друга. Почти в каждом селе Киевщины, и Черниговщины, и Харьковщины стоят безыскусные памятники «неизвестному солдату», где с одной стороны от него находится плита с именами уроженцев этого села, погибших солдатами, а на другой – список тех солдат, что погибли, это село освобождая. А сейчас их внуки друг друга уничтожают, а села эти, когда-то совместно освобождаемые, переходят из одних рук в другие.

Памятники и символы работают, даже когда пытаешься на них глядеть отчужденно-эстетически. Особенно когда эти символы изображены на самолетах, бомбящих тебя. А на современных российских самолетах по старинке изображают пятиконечную звезду.

И вот я стою на площади Победы и взираю на огромную стелу, изображающую, как можно понять, винтовочный штык. Это тоже символ той победы и освобождения Киева. Но венчает сооружение – огромная звезда, хоть и не красная по цвету, но пятиконечная коммунистическая. И это рождает у меня далекое, но яркое воспоминание.

Лет около 20 назад я оказался в Москве. Был я там впервые, города совсем не знал, и вечером в один из первых дней, бесцельно гуляя, выбрел я на набережную реки, как я понял сам – реки Москвы. Уже сумерки, туман какой-то. И бреду я по набережной, ничего вокруг не зная, кроме того, что вокруг Москва.

И тут вдалеке, в тумане вижу бардовые, недоброго такого оттенка, пятна. Светящиеся, бардовые, неподвижные, штук несколько. В клубящемся серо-голубом густом тумане. Зловещий колорит, неприятное ощущение. Что это может быть?

Я приближаюсь, и понимаю, что подошел к Кремлю. А недобрые пятна – знаменитые рубиновые звезды на его башнях. Что запомнилось? Зловещий колорит.

Символизм памятников работает, хоть и трудно это математически-точно доказать. Вот пример: во время Майдана революционные массы сдернули с постамента памятник Ленину на Бессарабской площади, в начале Крещатика. Он напоминал им о преступлениях большевиков и, вероятно, о тупости и алчности Януковича как их, этих большевиков и Ленина, эдаком внучке.

Сделано это было не очень эстетично, скульптура (кстати, отлично с художественной точки зрения исполненная) разрушилась, надо было как-нибудь аккуратнее ее демонтировать, но уж так получилось в те моменты.

Майдан, что важно, тогда в Киеве и в стране вообще победил.

В Симферополе памятник Ленину на центральной площади тоже однажды собрались сдергивать, уже и грузовики с тросами подогнали. Собралось тогда тысяч 5 народу, праздновали эту самую победу Майдана. Но по каким-то политическим соображениям лидеры собрания решили дело до конца не доводить, а дать городским властям неделю, чтоб те Ленина убрали сами. А через день в крымском парламенте занял оборону российский спецназ, да и саму эту площадь с памятником оцепили. И стоит он там до сих пор. И оккупанты под ним ходят.

И постоянно потом думалось – и мне, и многим другим крымчанам: а вот скинули бы мы идола – может и оккупации у Путина не получилось бы?