Як поводитися, коли зґвалтування російськими солдатами неминуче: заморозьте почуття і не ризикуйте життям заради відра води

КИЕВ, ДЕНЬ ТРИДЦАТЬТРЕТИЙ

Общался с утра с одной знакомой, и почти случайно узнал, чем она последние дни занимается. Немного опешил от сообщённой ею информации, хотя, в общем-то, мог бы и раньше предположить.

Дело в том, что она занимается сейчас обустройством женщин, изнасилованных российскими солдатами и вот в эти дни вывезенных из Ирпеня и Бучи. Этим женщинам нужна в том числе и психологическая помощь, а моя знакомая подобными делами занималась и раньше – она специалист по посттравматической психологии. Что меня поразило: по ее словам, значительная часть этих женщин – девочки-подростки 15-16 лет.

«Они боятся даже своих родителей», - рассказывает знакомая.

В одном из городов к югу от Киева сделали сейчас такой центр, куда свозят изнасилованных женщин – тех, которые требуют помощи. Им создают условия, чтобы как-то прийти в себя и попробовать жить дальше. Многие, вернее, большинство прошедших такое справляются своими силами – но немало тех, которым нужно опека.

Этого – изнасилований украинок российскими солдатами – нужно было ожидать – но я вот не ожидал, как-то не приходило в голову. Изнасилования женщин - одно из обязательных явлений войн и оккупаций - но я вот все не мог сообразить, что это уже происходит. Что это происходит сейчас и здесь, с украинскими женщинами, в хорошо мне когда-то знакомой Буче.

А Бучу я хорошо знаю, я в ней когда-то, около полугода, пожил. Немного многоэтажных домов в центре, а в основном – кварталы коттеджей, недавно построенных, то в английском, то в скандинавском, то просто в комфортном стиле. Район старых, столетних дач – Буча, как и соседний Ирпень, давно уже были дачным и даже курортным местом для киевлян. Москвич и нобелевский лауреат Борис Пастернак как-то там провел лето и оставил цикл технически-виртуозных и грустных по настроению стихотворений.

Буча лидировала по уровню благоустройства среди других городов в окрестностях Киева и соперничала только с Ирпенем. Они объединяли в себе и удобства жизни в уютном городке со свежим воздухом, и близость Киева - куда многие ездили на работу, всего-то час с небольшим и ты на Крещатике.

Помню один из городских стадионов – там попеременно тренировались школьники-футболисты (украинская национальная страсть) и команда бейсболистов (элемент глобализации). С бейсболистами тренировались и их «группиз», подражая таким-же, виденным в кино.

А неподалеку, в Гостомеле, было несколько конных клубов – и конюшни, и всякие кони, и разные беговые дорожки. Сейчас россияне коней оттуда повыгоняли, и те разбрелись по лесам – голодные, некоторые подраненные, с ожогами. Некоторые еще и контуженные, или просто смертельно напуганные. Каково это – породистому нервному скакуну побывать под артиллеристском обстрелом? Думаю – тяжело чрезвычайно. И сейчас вот там они бродят – среди великолепных сосновых боров и по лугам между Гостомелем и Бучей – контуженные, голодные.

Иногда доходят известия из оккупированных территорий юга, из сельскохозяйственных районов близ Херсона и Бердянска. Некоторый из них, когда туда начали заходить российские войска, опустели наполовину – люди просто уезжали, все бросив, на север или еще куда-нибудь подальше. А в каждом из тих дворов – свинарник, коровы, куры, овцы. Коровы разбрелись и ходят по улицам, не понимают, что произошло. А свиньи сидят в своих хлевах и упорно ждут кормежки. Иногда туда заглядывает российский солдат из отряда поиска еды и колет их во дворе. Российские солдаты уже давно на самообеспечении – питаются тем, что смогут добыть сами.

Как говорят, многие молодые парни в тех селах поседели. Именно так и выразилась женщина, которая звонила оттуда – «Багато хлопців посивіло». Можно представить, почему. Вот вы, например, мужчина, да еще молодой, полный сил. Для противника – потенциальный партизан, возможная боевая единица. И они, эти появившиеся в вашем селе солдаты, - уже озверевшие солдаты. Те, которые ни перед чем не останавливаются, которые уже много убивали всех этих «мирных». Пристрелить вас или нет – дело настроения, каприза. Не более того.

Психологи, которые сейчас занимаются изнасилованными женщинами, составили своего рода памятку, инструкцию для женщин в местах оккупации – «что нужно делать, если изнасилования уже не избежать». Они советуют «заморозить все чувства, отдалится от своего тела». Нужно напоминать себе, что он виноват во всем, этот насильник, этот оккупант. После акта у многих женщин возникает нестерпимое желание вымыться – но это бывает очень опасно: «Не рискуйте жизнью ради ведра воды из колодца, который под обстрелом!» Еще там – подробная инструкция о том, какие процедуры нужно провести, если остались хотя бы влажные салфетки и пищевая сода.

Но эти советы трудно передать женщинам и девушкам, сидящим сейчас в подвалах в Буче – у них, скорее всего, уже отобрали телефон, да и вообще нет связи.

Читатель, если ты еще не в оккупации! У меня, наверное, развитое воображение, но я отлично могу представить, что произойдет на тех улицах, которые я вижу из своего окна, если на них появятся все эти солдаты с озверевшими танками. Я даже мелочи могу представить, например, женщину, выбегающую из подвала дома напротив за ведром воды, которую ей вдруг стало необходимо, безумно необходимо. И куда именно они поставят бронетранспортер, чтобы простреливать улицу. И я неплохо могу вообразить, как эти грязные танкисты и пехотинцы будут бегать под окном туда-сюда, в поисках еды, боеспособных мужчин, и девушек, конечно, и бухла.

Ты, читатель, тоже можешь проделать подобную операцию – просто подойди к окну и дай волю воображению.