КИЕВ, ЛЕНЬ ДВАДЦАТЬШЕСТОЙ.

Тихая негромкая музыка, чистые большие окна, букетики тюльпанов на столиках. Пахнет кофе и освежителем воздуха. Официантка приносит пачку салфеток, бармен протирает бокалы. Это кафе в нашем квартале, которое открылось уже 3 дня и заработало почти в довоенном режиме.

В него периодически заглядывают посетители, и почти все они – жители ближайших домов. Раньше они проводили в этом кафе немало времени и вот теперь радуются, что оно вновь открылось. Все давно знакомы друг с другом, и с барменом, и с официанткой. То, что теперь вновь можно будет там собираться – для них символ нормализации жизни и быта.

Но изменений, конечно, немало. Раньше здесь из еды можно было рассчитывать только на сэндвичи и пирожные – а вот сейчас вовсю работает кухня, где готовят недорогие супы и тушеный картофель. Объявление на входе так и заявляет: «теперь у нас появились сытные обеды». Раньше здесь собирались в основном по вечерам и в основном выпить – сейчас у же в 20.00 начинается комендантский час, а продажа спиртного запрещена.

Бармен все же – по знакомству и в формате, так сказать, личного угощения подливает иногда в кофе немного коньяку. В эти дни все как-то особенно сдружились.

Посетители – киевский средний класс. Хозяин небольшой автомойки, айтишник, владелица двух квартир. Я вот, журналист. И, кроме обмена новостями, все мы обсуждаем, как наши маленькие бизнесы будут существовать в военных условиях. Война завтра не окончится, нужно будет как-то зарабатывать, и обмен опытом необходим. Кроме того, и того важнее – нужно понять, как каждому из нас организовать свой привычный образ жизни в условиях, когда вся эта привычная жизнь разрушена.

Похоже, наиболее приспособленным к работе в военное время оказались те, чья работа происходит за компьютером. Если есть электричество, подключен интернет и функционирует международный банкинг, то такой бизнес вполне жизнеспособен, и видоизменился с началом войны лишь незначительно. Наш айтишник, Сергей, принимает, так сказать, программное сырье от заказчика, доводит его до состояния готового продукта, а потом получает деньги себе на карточку. Заказчик – то ли ирландская, толи аргентинская фирма, он и сам толком не знает. А заказчик особенно не интересуется, что там происходит на родине Сергея. Их сотрудничество продолжается в обычном режиме, но вот только Сергей не может уже пить пиво до полуночи, как он делал это раньше.

И у меня на трудовом фронте наметилась тенденция к нормализации: издатель сборника материалов об особенностях политической жизни Крыма 2000-х, куда я подвизался представить статью, напомнил о себе: мол, время непростое, но ты давай присылай то, что пообещал. То есть сборники статей почти уже на историческую тему все же будет издаваться, и почти по утверждённому, довоенныму графику, к концу весны.

В более вещественной экономической сфере проблем больше. Машины почти не моют, и хозяин автомойки стал делать это сам (2-3 машины в день). Раньше их было 20-30, и у него работало 2 мойщика. Из 2 квартир у Ирины одна с начала войны освободилась и найти новых жильцов она не может, но вторая вполне еще приносит доход. Киев опустел наполовину и свободных квартир в нем огромное количество – желающих заселится только мало.

Но чудеса адаптивности проявляет Степан Сергеевич, хозяин кафе, где мы сидим. Как можно понять, обеды – не главная его функция. На кухне готовят продуктовые наборы (Степан Сергеевич уже давно имеет связи с бойнями и складами, и имеет возможность доставить все нужное в Киев), а потом их забирают заказчики. Мясо, например, сейчас продается не всегда и не везде – но у него есть, нужно только день подождать. И все большее количество таких заказов делают военные – именно военные становятся все более обеспеченной категорией населения. С начала войны их зарплаты увеличились, и значительно.

Украинцы сейчас пытаются заглянуть вперед, и становится все более очевидным, что успех в текущей войне дело не только солдат, но и гражданских – мирных работников. Со стороны властей и правительства все чаще, конкретней и обоснованнее заявляют о необходимости перехода экономике «на военные рельсы». Она, эта военная экономика, должна быть способна обеспечить солдат всем необходимым для успешных боев, но и наладить бесперебойное производство базовых товаров и сервисов для населения, для мирных жителей. Задача более чем непростая.

Основное производство в Украине концентрируется на востоке страны – где сейчас происходят главные бои. Крупный промышленн6ый центр – Харьков – находится под ежедневными обстрелами, производить там что-либо невозможно. Центр производства стали – Мариуполь – в еще более тяжелом положении; в Одессе, похоже, полностью остановился порт (Россия контролирует все Черное море.) В Киеве крупные производства и промышленный транспорт тоже фактически остановлены.

Но – сети подачи электроэнергии, отопления, связи работают, мусор вывозится, поломки устраняются. Общественный транспорт хоть и на треть своей мощности, но возит. Продуктового кризиса нет, лекарства тоже в общем есть.

Более того, с каждым днем начинает роботу то один, то второй сервис, так сказать, не критически необходимого ряда. Например заработала система посылок, интернет-магазинов и службы доставки. То есть если у вас сломался принтер, то это не значит, что ваш бизнес остановится.

Не работают школы, но их, уже имея опыт карантина – переводят на онлайн-формат. И при этом киевские учителя по Skype собирают свои классы из учеников, разъехавшихся по всей стране и по всей Европе.

В других условиях Украину, конечно, ждали бы грандиозные экономические проблемы – учитывая тот удар, которые нанесла уже и продолжает наносить Россия. Но никогда еще она не получала столько экономической помощи со всего мира – как получает сейчас и будет, вероятно, получать в будущем. И вместе с тем, та агония, которая ждет Россию, заставит ее забрать свои войска отсюда. Победа и поражение в этой войне все более и более зависят от запаса прочности украинской и российской экономик – и с каждым днем это становится все более очевидным.